Во многих поколениях пустозерские крестьяне Безумовы «пахали» печорские просторы, добывали белую и красную рыбу, промышляли моржей и морзверя, а вот художников среди них отродясь не водилось. С детских лет маленький Саша Безумов любил рисовать. Лучшим подарком для него были цветные карандаши, кисточки и краски.
На обложках ученических тетрадей он в задумчивости рисовал палитру и кисти. Скромный и застенчивый, веснушчатый и лопоухий мальчишка, уроженец небольшого села на краю света получил от Бога талант большого художника.
Ах, война, что ты сделала, подлая...
Довоенная его биография уместилась бы в несколько строк: родился в старинном селе Великовисочном 26 сентября 1926 года. В возрасте семи лет вместе с мамой перебрался в новорожденный Нарьян-Мар, учился в школе № 1. Саша с детства был большой книгочей. «Очевидно, окружная библиотека мною вся «списана», – писал он в своем дневнике незадолго перед призывом в армию. На полке в комнате теснились книги, подаренные бабушкой, мамой и друзьями – о художниках, о живописи. Он много рисовал, как потом иронично подметил, «самодеятельным порядком». Но даже эти черновые карандашные наброс-ки сделаны очень тщательно: вскрытая банка тушенки, спящий младший брат, несмелый городской пейзажик. Его «учителя» в то время – Репин, Ван Гог, Коро, Рембрандт.
3 октября 1943 года. 17-летний школьник с душой художника Саша Безумов записал в свой дневник: «Прекрасное утро. Иней на крышах и мостках. Морозец. Небо на востоке фиолетово-синее вверху. Перистые розовые облака. Крыши голубые...» Он словно рисует картинку того, военного Нарьян-Мара, окуная кисточку в краски. Но ни акварели, ни гуаши у него давно нет, даже ластика подправить рисунки не достать, война...
16 октября 1943 года. Саша взял в библиотеке книгу о своем любимом Ван Гоге и записал: «Я его беру, наверное, в десятый раз и знаю почти наизусть. Опять растравление сердца перечнями красок и описаниями этюдов».
Страна напрягала все силы в битве с фашизмом, ценой немыслимых потерь советские солдаты переломили ход войны, гнали немцев. Армии требовались резервы, и 13 октября 1943 года Государственный комитет обороны принял решение призвать 17-летних юношей для формирования маршевых пополнений к лету 1944 года. И полетели повестки по градам и весям. 13 ноября 1943 года Александра вместе со многими другими ребятами призвали в ряды Красной армии. Нарьян-марским парням предстоял 600-километровый пеший переход до станции Ираель. В конце ноября призывники выступили в поход. Первые дни шли хорошо, бодро, им выдали паек – хлеб, сахар, масло, сало. Саша записал: «Живем пока как богатые туристы». Они были почти детьми, эти 17-летние солдаты.
До свидания, мальчики!
За спиной остались Тельвиска, Устье, Городок, Пылемец, Лабожское, Виска. 2 декабря 1943 года он бегло, карандашом записывает впечатления о первых переходах: «Сто километров позади. Тошвиска. Чудный эффект. Тема: два мальчика у устья русской печи. Красный свет, дымный воздух. Зеленый рассвет в маленьком окошке. Темно-серая гряда облаков... Вечером в Ермице. Мороз и низкое солнце. Розовый снег, синяя взрытая полоса дороги, огромная равнина Печоры. В лесу пейзаж в духе Коро». Он словно зарисовывает по памяти, для себя, с горечью отмечая: «Жаль, что нет красок».
5 декабря 1943 года: «Росвинское. Дневка. Сделали тридцать километров или больше пешком. Дорогой пошел снег. Мы сильно нажимали и все вспотели. Пришли уже в темноте. Ни в одну избу не пускают... Молодые призывники пошли в клуб, поставив «курки» на боевой взвод. Старые «холостяки» остались...» Скромный Саша, конечно, среди холостяков...
9 декабря 1943 года: «Хабариха. Луна выходила желтая среди раскаленных медных облаков на ярко-синем небе. Все, как нарисованное...» Он по-прежнему, прошагав десятки километров, делает в тетради беглые зарисовки: спящих товарищей, русскую печь, непривычно высокие деревья. Парнишка с тощим «сидором» за плечами, бредущий в пургу – символ того героического поколения семнадцатилетних пацанов, грудью вставших на защиту Родины. Художник сопроводил его пушкинской строчкой: «И путник усталый на Бога роптал...»
22 декабря 1943 года: «Цель наша близка... Вчера сделали 43 километра с котомками, еле-еле, испытав все «прелести» в самой высшей степени – сплошной ужас». Стояли трескучие морозы, ледяной воздух рвал легкие. На пути ребята нашли трех красноармейцев, замерзших насмерть. После излечения в гос-питалях они возвращались домой. В одном из погибших новобранец признал отца...
25 декабря 1943 года: «Выехали. С каким наслаждением я почитал бы теперь Гоголя, но – «далеки огоньки мирных комнат»... Рисовать почти невозможно». Эшелон с призывниками шел в Вологду.
27 декабря 1943 года. Продукты, выданные в дорогу, быстро закончились – изголодавшиеся ребята быстро все съели и начали продавать или менять вещи: «Бодаю, пробадываю, забадываю и выбадываю. Из свободных фондов остались только брюки. Сегодня в Коноше забодал пиджак и тут же проел». В Котласе, на большом рынке он увидел классический этюдник с набором чудесных красок и кистей, с палитрой и муштабелем. Затаив дыхание, Саша смотрел на это богатство, стоившее полторы тысячи рублей! Для него это было целое состояние. Он даже нарисовал вожделенные кисти и тюбик с краской.
Через день они уже маршировали по зимней Вологде в казармы запасного стрелкового полка.
Сапоги, ну куда от них денешься...
Началась полугодовая служба в запасном полку – с утомительными учениями и полуголодным прозябанием.
30 декабря 1943 года: «Нас обмундировали. После ватных брюк ужасно холодно. Зарисую сейчас нашу казарму. В первый раз с наслаждением растянулся на простыне. Казарма огромная, отделана почти роскошно. Я на верхних нарах, недалеко свет и радио. Читать и рисовать можно...»
12 января 1944 года: «...Сегодня на тактике болтались возле красивого хуторка с тополями, елями и березами. Пейзаж... Я, увы, вынужден не рыпаться и не браться за пейзажи...»
21 января 1944 года: «Здоровьишко сдает, но маятник пока качается. Все эти дни ничего не рисовал. Сумасшествия хватает. На днях были в наряде. На кухне воруют там все – ужас. Мы стреляли сегодня – из боевой (винтовки). К моему великому удивлению я попал два раза (на «хорошо»)».
Зеленые крылья погон
В декабре 1944-го рядовой Александр Безумов прибыл с маршевым пополнением в 257-й стрелковый полк под Варшаву. С автоматом ППШ он прошел от столицы Польши до столицы Германии и завершил войну на Эльбе. Восемнадцатилетний солдатик не расставался в боях с блокнотами, в которых делал беглые зарисовки. После Победы ему пришлось служить еще пять лет – до марта 1950 года. Вернулся домой героем – на груди сверкали в ряд медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией». Год отработал в Ненецком окружкоме комсомола и одновременно экстерном готовился к сдаче выпускных экзаменов в школе № 1. 23 июня 1951 года получил аттестат, в котором были всего две четверки – по русскому языку и химии, все остальные – пятерки. Теперь можно было осуществить мечту и стать настоящим художником. Летом 1951 года он поступил на факультет монументально-декоративной живописи Ленинградского высшего художест-венно-промышленного училища им. В. Мухиной.
За мольбертом, с кистью и палитрой
Его учителями были знаменитые мастера, профессора Пётр Бучкин и Георгий Рублёв, Александр Казанцев и Кирилл Иогансон. Тема его дипломной работы «Проект росписи выставочного павильона «Советский Север». В 1959 году, после завершения обучения и защиты диплома, отправился работать в Сыктывкар. Вскоре его приняли в члены Союза художников СССР.
Он был потрясающе работоспособным человеком, причем в равной манере владел мастерством и пейзажной, и портретной живописи. Когда-то в юности выписал цитату французского писателя Жюля Ренара и придерживался ее всегда: «Талант – вопрос количества. Талант не в том, чтобы написать одну страницу, а в том, чтобы написать их триста». Известный скульптор, лауреат Государственной премии Республики Коми, его родственник и друг Виктор Безумов хорошо помнит стиль работы нашего героя: «Увлечение у него было одно – то он писал в мастерской, то шел рисовать этюды. Писал часами, забывая обо всем».
Обмакнув кисть в ультрамарин печорских волн, он рисовал раздолье любимой реки, набрав лазури, широкими мазками творил просторное северное небо, взяв нежной зелени, изображал безбрежные леса. Его пейзажи – гимн заполярной природе. Виктор Ананьевич Безумов вспоминает: «Его пейзажи эпичны и в то же время обладают очень тонким сереб-ристым колоритом. На всесоюзных выставках в Москве его ценили именно за монументальность и одновременно тонкую лирику. Любил мягкую несолнечную погоду – говорил, мол, без меня природа гармонию навела».
В 1976 году А.Н. Безумову присвоили высокое звание – заслуженный деятель искусств Коми АССР.
Тридцать семь
Именно столько картин он подарил Ненецкому краеведческому музею в далеком уже 1978 году. «Предлагая свои работы в дар Вашему музею, прежде всего хотел, чтобы они были там, где к ним может быть интерес, и чтобы они не рассеялись и не пропали со временем, а были собраны в одном месте. Жизнь сложилась так, что в округе я был мало и чувст-вую себя каким-то образом в долгу, т.к. там родился и вырос...» На подаренных полотнах – печорские рыбаки, буксирные пароходики на серебряной речной волне. Одна из картин написана по впечатлениям военных лет и названа «Нарьян-Мар. 1942 год» – на фоне весеннего высокого неба и жухлых сугробов в створе открытых ворот стоят отец и сын. Отец-солдат тяжело опирается на палку после ранения, сын прильнул к нему – скоро они расстанутся, возможно, навсегда.
17 июля 1982 года мастер ушел от нас. Ему было всего 55 лет.
Юрий Канев,
член окружного общества краеведов
